kotomysh

Слушаю разговоры публичных людей о фильме. Смотрю и дивлюсь. Почему-то, когда говорят о жестокости, используют слова “зверство”, “бесчеловечность”, говорят о “потере человеческого облика”, “ведут себя как животные”... Слушая одного телевизионного клоуна, мой очень здравомыслящий и конкретный друг обернулся ко мне и спросил:

- Он что, всерьез думает, что животные воюют друг с другом?

Кто придумал, что прекрасные порывы, высокие чувства, самопожертвование, любовь свойственны Человеку, а низменные проявления, бессмысленная жестокость, кровожадность и садизм - Животному?

Часто вы встречали животных, убивающих не для того, чтобы есть, чтобы жить, чтобы защитить самку, детенышей? Вы представляете Чикатило или Менгеле из мира животных?

Ах, если бы у людей были отношения на уровне моих кошек!

Задумайтесь над выражением “бессмысленная жестокость”. С иезуитским лицемерием мы этим словосочетанием оправдываем жестокость осмысленную. Вообразите жестокость, полную смысла. Что это?

Что внушает нам устойчивое выражение “зверства фашизма”? Кто решил приучить нас к мысли, что совершить такое могли бы звери? Ведь это значит, что, раз уж мы всеядные млекопитающие, фашизм нам природно свойственен и тем самым оправдан. Я сейчас не об этимологии слова фашизм, только о семантике.

Варварство, бесчеловечность, негуманность, нелюдь, число Зверя... И гуманизм, гуманность, человечность... Все дурное - черта соседей, зверушек, потусторонних сил. А все лучшее - безусловно, присуще человеку. Даже словом “садизм” мы отодвигаем от себя жестокость, привязывая ее к конкретной личности. Мы, люди, не такие, как Маркиз, мы возвышенные и милосердные, а он - не человек, мы отказываемся признать его своим, он не наш, он - зверь.

Мы придумали мораль, религию и лицемерие, разврат и грех.

Хиросима - не зверство, это могли только мы. Маркиз де Сад - не животное, его фантазии чисто человеческие. Война - исключительно человеческая деятельность. Как и инквизиция, крестовые походы, атомные бомбы, Освенцим, садизм, медицинские опыты, сатанизм... и обыденная бытовая жестокость.