Изнасилование, сексуальное принуждение... или нет?

[kotomysh]

По проблеме «культуры изнасилования», горячо обсуждаемой в ЖЖ, у меня есть твердое мнение, сформированное, в первую очередь университетским курсом, во вторую - исследовательским интересом и собственным опытом.

Я заинтересовалась этой проблемой потому, что замечательный преподаватель СПБГУ, руководитель Института Недискриминационных гендерных отношений, Кризисного центра для женщин Ходырева Наталья Валерьевна рассказала о результатах исследований этой проблемы в России. Могу сказать, что шокирующая информация воспринималась нами всеми с большим внутренним сопротивлением и недоверием.

Тогда-то я и провела опрос на тему изнасилования среди подруг, приятельниц, пациенток центра, где я работала и знакомых женщин, отношения с которыми допускали подобную откровенность. Без малейших претензий на статус серьезного исследователя, хочу поделится некоторыми результатами.

Меня интересовало: становилась ли женщина жертвой сексуального насилия и ее отношение к этой проблеме.

Ответы на первый вопрос можно условно разделить на 5 неравных групп и проиллюстрировать ответами на второй.

1.Да, меня изнасиловали группой

2.Да, меня изнасиловал незнакомец

3.Да, меня изнасиловал человек, которому я доверяла

4.Да, меня насильно дефлорировали

5.Нет.

Группы пересекаются, в жизни многих женщин эпизоды насилия встречались не один раз.

Вот что показательно. Если первые две группы ясны, бесспорны и вопросов ни у кого не вызывают - уголовщина, никто из опрошенных не обратился в правоохранительные органы. Причина одна у всех: «было стыдно». При том, что некоторые получили достаточно серьезные травмы, только некоторые обратились к врачу и то, по истечении времени.

А дальше начинаются культурные кульбиты.

Насильственные действия мужчины в отношении женщины в том случае, когда они состоят в близких отношениях нашим общественным мнением не рассматриваются как однозначно насильственные. Даже признавая принуждение со стороны мужчины, общественная мораль считает допустимым некоторое принуждение, подразумевая, что женщина «сама напросилась», что «сука не захочет, кобель не вскочит», что «неизвестно, что там на самом деле было»... Весьма снисходительно - «ну, что ж, ударила мужику сперма в голову», вплоть до поощрения - «ну и правильно, нечего было мужику мозги крутить и не давать». Уточню: я опрашивала женщин. Причем подобные снисхождение и поощрение высказывали женщины, перенесшие насилие.

В группе давших ответ под N3, у большинства продолжились отношения с насильником: либо от страха, либо от принятия такого положения вещей.

Объяснение были следующими: «попробуешь не дать, скажу друзьям - пойдешь по хору», «он сказал: ты моя, изменишь - убью», «я же его любила», «ну и что, просто он очень крутой», «он это сделал, потому что очень сильно любил и хотел меня», «он очень темпераментный», «я сама виновата, не надо было попой вертеть», «он просто неправильно меня понял», «он просто был очень пьяный». Отношение женщин к другим пострадавшим было аналогичным. Примерно у половины женщин оценка события была нейтральной.

Группа N4 в подавляющем большинстве не рассматривала насильственную дефлорацию как изнасилование. Потеря невинности воспринималась женщинами старшей возрастной группы (1950-60 г.р.) как негативное событие, но снимавшее некоторые моральные ограничения «терять мне больше было нечего...». Отношение младшей возрастной группы (1970-80г.р.) к событию своей жизни было от невыраженно-негативного « мне было стыдно сказать, что я еще девочка», «я не хотела, чтобы он знал, что он первый» и индифирентного «мне сломал целку одноклассник на одной пьянке», до позитивного «он сказал, что ни одну женщину он не хотел, как меня», «он бы иначе не стал со мной встречаться».

Как негативное событие воспринималось только в тех случаях, если мужчина, совершив это, не проявлял желания продолжить отношения: «он меня использовал», «он только целку и хотел сломать», «что я у него восьмая целка в коллекции», «сказал, что ему распечатанная не нужна», «что я теперь буду всем давать» и так далее.

Отношение к другим женщинам было сочувственным только у старшей возрастной группы, но характеризовалось тем, что происшествие считалось не преступлением, а досадным недоразумением в результате неосторожности, допущенной женщиной. Девушка в подобной ситуации воспринималась не жертвой насилия, а «обворованной», лишившейся некой статусной вещи, кроме того, ее могла ожидать невеселая участь от перспективы «стать шлюхой» до «никто замуж не возьмет» или «муж всегда будет ее этим попрекать».

Наибольший интерес вызвала пятая группа опрошенных. После того, как были заданы уточняющие вопросы, выяснилось, что «нет» означало скорее отношение к проблеме, нежели реальное положение вещей. Под «нет» попадали насильственные действия:

- не имевшие компонента борьбы

• не встретившие активного сопротивления жертвы,
• если она не кричала и не звала на помощь,
• совершенные над женщиной, находящейся в состоянии сильного алкогольного опьянения,
• в двусмысленной ситуации,
• как «логичное продолжение петтинга»,
• ошибка в истолковании сигналов,
• преподнесенные как «оказанная честь»,
• без интроекции пениса в вагину,
• совершенные возлюбленным,
• совершенные будущим супругом,
• совершенные актуальным супругом.

То есть, женщины не считали себя изнасилованными если «он меня не слушал и если бы я стала сопротивляться, было бы больнее», «я не хотела, чтобы он меня избил и не стала сопротивляться», «мне было стыдно орать, что я, маленькая что ли», «если бы я позвала на помощь, они бы потом посмеялись за моей спиной», «я сильно напилась...», «мы же были в бане голые», «она же дала его другу и он подумал, что я такая же», «я же сама позволила ему меня целовать и трогать», «он думал, я хочу его подзадорить», «он сказал, что никого еще не брал силой, только я вызвала у него такую страсть», "он заставил меня отсосать, но не насиловал", "он сказак, что уважает меня, раз я девочка и трахнул в попу", «он же любил меня», «он же был моим женихом», «он же женился на мне, не бросил», «он же мой муж».

Обращает на себя особое внимание стремление части женщин оправдать насильника и представить ситуацию, как нечто иное, не изнасилование. Большая часть ответы показывает, что жертва чувствует «стыд», воспринимает себя как соучастника, а не жертву, испытывает чувство вины за недостаточное сопротивление, неосторожность, собственную привлекательность; продолжение отношений с насильником воспринимается как оправдание его действий, с благодарностью, как милость к падшей с его стороны;

действия насильника расцениваются естественные проявления влечения, как чрезмерное выражение безусловно позитивного отношения, как реализация его неотъемлемого права на ее тело, как лестные действия.

Сексуальное принуждение, не содержащее компонентов прямого насилия, таковым не воспринимается, женщины с удивлением встречают вопросы: «Он же мой муж, не буду же я сопротивляться», «он же хотел доставить мне удовольствие, мало ли, что я устала», «мама всегда говорила, что супружеский долг - моя обязанность, даже если я не хочу», «если я ему откажу, он решит, что я не сексуальная», «если я не буду ему давать, он найдет другую», «ну, не может же он читать мои мысли», «зато я знаю КАК он меня хочет».

Не вдаваясь в анализ причин, можно подытожить, что в сознании части женщин имеет место размытие границ между добровольным и насильственным сексом, недостаточно четкая дифференциация в оценке действий мужчины, оценка своей роли в акте не на основе собственны переживаний, а с точки зрения общественного мнения.

Хочу заострить внимание на том, что все опрошенные были жительницами Санкт-Петербурга.

Comments

[dimena.livejournal.com]

Девочка была или девочка-мальчик?))

[kotomysh.livejournal.com]

Девочка, стопроцентная:)